Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
И все мы, включая Черноволосого и человека в респираторе, с облегчением вздохнули. Только Вероника опять закашлялась и просипела, что пора бы отсюда убираться. Никто не возражал. Только Джеронимо вскользь заметил, что ей бы надо поменьше курить.
Остаток отпущенного времени мы потратили на отдых и приведение себя в порядок. Посетили ванны, вновь постирали одежду и не отказались от приготовленного Мышонком грибного чая, и я только надеялся, что Вероника не заметит, какие взгляды «медсестричка» порой бросает на Джеронимо.
Как и в прошлый раз, беседу поддерживали в основном Джеронимо с Аленой. Не знаю, о чем думала молчаливая Вероника. Я же робко прислушивался к непривычной тишине и пустоте внутри себя. Это как попытка задержать дыхание на определенное время. С каждым мигом все тяжелее, и так просто — взять, да и начать дышать. А с другой стороны, понимаешь, что терпеть сможешь еще долго… Сколько смогу терпеть я? Верный ли это путь? Ведь, если не считать случайных вспышек, я так ничего сам и не почувствовал. Вот представлю сейчас, что новые друзья внезапно погибнут… И ничего. Нет, разум, конечно, пытается вызывать к жизни новые эмоции, но я ему не позволяю. Какой смысл творить еще одного голема?
Приподняв голову над болотом размышлений, я вдруг обнаружил, что на меня смотрят все трое: Вероника, Джеронимо и Мышонок.
— А мы тут спорим, — улыбнулся Джеронимо, — почему ты такой грустный и молчаливый. Алена думает, из-за несчастной любви, я считаю — тебя все еще плющит с «джеронима», а Вероника полагает, будто ты просто псих, каких поискать, и лучше в голову к тебе не лезть. Рассудишь?
Я молча указал на Веронику, и в нее полетели два Чупа-Чупса.
— Вот гады! — засмеялась она.
«Кажется, у них все в порядке», — подумал я и спокойно нырнул обратно. Вновь начал перепахивать зловонное болото своего Эго, все острее понимая, что ищу не там и не то…
* * *
К тому времени как нас нашел сияющий командир, мы успели еще раз поесть и даже поспать, для чего пришлось-таки вернуться в трехкоечную. Мы с Вероникой проснулись от стука в дверь и радостного крика, что «все готово, можно ехать, без нас не взорвут».
Джеронимо спал.
Вероника смотрела на меня.
— Давай ты.
— Почему это я?
— Потому что вы как-то слишком уж сдружились в последнее время. Считай, что я ревную. Пускай он и на тебе потренируется.
Вероника так смотрела и говорила, что спорить не представлялось возможным. Она принялась натягивать комбинезон, а я, скрепя сердце, подошел к кровати Джеронимо.
— Проснись! Эй! Вставай! Динамит заложили, поезд ждет, пора!
Я тряс Джеронимо за плечо, и он нехотя пробуждался. Открыл один глаз, затем второй. Блуждающий, как у младенца, взгляд остановился на мне.
— С добрым утром, — кивнул я. — Надо вставать, а то…
Он рывком сел на кровати и с неожиданной силой оттолкнул, почти отбросил меня, чтобы впиться взглядом в Веронику.
— Карга! Беспринципный уродливый ком сморщенного от старости сала! Кара моя будет страшной.
Вероника, должно быть, застонала, но со стороны это прозвучало как вой.
— Ну почему, почему опять я? — спросила она, обращаясь сквозь толщу камня и земли — к небесам.
Небеса хранили молчание, а Джеронимо отозвался тут же:
— Потому что мне все равно, какое оружие ты используешь. Я вижу твою гнилую желтозубую натуру с провалившимся носом, как бы ты ее ни прятала. Какая низость! Пытаться подставить Николаса, моего дорогого друга, невинного, как дитя!
Вот под такой непрестанный аккомпанемент мы и закончили сборы. Командир, молча и тактично стоявший все это время в дверях, протянул мне заплечный мешок.
— Сухпаек на неделю. Грибы и чай. Чем можем. Грибы сушеные — штука сытная, не больше пяти за раз — потом распухают и хоть два пальца в рот. Ну и вода еще.
Мешок оттягивал руку, но когда я пристроил его за плечо, не почувствовал никаких неудобств. Такой же мешок командир бросил Веронике. А потом открыл дверь и внес в комнату рюкзак Джеронимо, который тот, кажется, оставил еще в камере, перед судом.
— Ну и тебе, мелкий, чуток поднакидали.
Пришлось задержаться еще на десять минут. Ворчащий Джеронимо пытался уместить в рюкзак шарманку с кактусом и все упаковки грибов разом. Кончилось тем, что три пачки я переложил к себе.
По пути к платформе нам пришлось пройти через длинный коридор почета пополам с позором. Одни поздравляли нас и славословили, другие призывали на наши головы страшные кары. Между теми и другими то и дело начинались драки, но бдительные военные быстро наводили порядки.
Наверное, по закону жанра нам полагалось устроить тут революцию, победить солдат и отдать всю власть, в том числе и исполнительную, в руки умников и умниц, но мы, честно говоря, уже торопились, да и не хотелось нам побеждать военных.
Достигли перрона, заросшего безвредными теперь подсолнухами. Помимо солдат, здесь всего два человека, а именно — Мышонок и Черноволосый.
Проливая слезы в три ручья, Алена обняла сперва Джеронимо, потом — меня, и под конец отважилась на Веронику.
— Я навеки сохраню вас в своем сердце, — пообещала она. — Прощайте, и… Как это у вас говорится? Buena fortuna?
Мышонок убежала, видно, побоявшись, что совсем уж разрыдается. А к нам подступился Черноволосый с той самой книгой в руках.
— Вы, должно быть, многого наслушались, — заговорил он, обращаясь главным образом ко мне. — Не принимайте близко к сердцу. Вы принесли перемены, а людям свойственно бояться перемен. Я же считаю, что все к лучшему. Мы не встали на пути пророчества, и теперь вы можете осуществить предначертанное. Возьмите эту книгу. Там многое еще, помимо того, что я зачитал на суде, заслуживает внимания.
— Спасибо, — сказал я, принимая дар. — И спасибо за все. Грибы были весьма неплохи, чай — отличный. И, да… Можете передать тем ребятам из газеты, что я сожалею о случившемся?
Черноволосый задумался, потом кивнул:
— Да. Эти ребята думают, что ведут тайную анонимную деятельность, но я постараюсь передать ваши слова так, чтобы их не обидеть.
В вагон поезда я вошел с легким сердцем. Поистине, власть, которая терпит под боком оппозицию, да еще и переживает о ее чувствах, достаточно сильна и справедлива. Метро будет жить.
Усевшись на подгнившее сиденье, я спрятал книгу в мешок. В вагоне пахло затхлостью, но этот запах каким-то непостижимым образом казался свежим и приятным.
Вероника сидела слева от меня, Джеронимо — справа. Командир устроился напротив.
— Осторожно, двери закрываются! — прохрипел голос из динамика. — Следующая станция — стена, заряженная динамитом.
Двери закрылись, и поезд полетел навстречу следующей главе.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
